Только не - Игорь Толич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Получается, — рассуждала я вслух, — Катя всегда была в курсе, где ты?
— Да. Получается так. Чёрт…
— Но как она узнала номер квартиры и?..
— Не знаю, следила, наверное. Кто знает, до чего ещё она могла додуматься из ревности…
— Тони, — после долгой молчаливой паузы сказала я, — Катя говорила мне, что у тебя были другие разные любовницы. Это правда?
— Правда, — ответил Тони, закрывая глаза. Его голос стал совсем тих, будто потерял всю возможную силу. — Катя знала. Ну, как знала… Мы договорились, что раз у нас с ней ничего нет, то и нечего притворяться, будто мы храним друг другу верность. Она попросила только без подробностей — когда, с кем… По сути, у нас были уже свободные отношения. Вроде как семья, а вроде как и не мешаем друг другу, без упрёков. Никто из нас не хотел оставаться в одиночестве. И, честно, я не верил, что когда-нибудь найду кого-то, кто станет настолько значимым для меня, чтобы насовсем уйти из семьи.
— А почему ушёл?..
Тони повернулся ко мне и глянул то ли шутливо, то ли угрожающе исподлобья.
— Потому что встретил тебя, Лиз. Неужели непонятно?
Я растерялась. Мне было и лестно, и отчего-то тоскливо. Последнее чувство я понимала меньше всего, но оно, тем не менее, преобладало.
— Ты скучаешь по ним? — спросила я, кое-как справившись с гнетущим чувством.
— Иногда. Привычка — очень сильная штука, Лиз. Но я решил твёрдо и окончательно — что бы ни случилось, я уже не вернусь.
Ещё немного помолчав, я отложила цветы в сторону и обняла Тони. Он целовал мне руки. В ту секунду я поняла, что никого и никогда не любила больше, чем его. Может, и раньше у меня мелькала такая мысль, но принять её окончательно я смогла лишь в этот трагический и бесконечно счастливый день.
— Тони, я люблю тебя…
— И я люблю тебя, Лиз, как никого и никогда прежде…
Я пообещала себе, что больше не стану измываться над собственной душой, взвинчивая до предела и без того болезненные вещи. А Тони я пообещала, что постараюсь меньше плакать и не замалчивать гнетущие мысли.
В ответ он обещал мне пересмотреть график своих командировок и больше времени проводить со мной. Что пообещала он для самого себя, я не знаю.
Однако все три наших обещания исполнялись довольно скверно.
Меня часто накрывали слёзы, даже по пустякам. Тони не мог подолгу задерживаться дома, потому что его ждали дела. Он был поглощён расширением бизнеса и постоянно желал большего. Я радовалась его успехам, горевала вместе с ним из-за поражений, которые были неизбежны там, где есть какое-то движение. Я это понимала.
Каждый день Тони следил за курсами валют, за падением и взлётами цен на нефть, штудировал горы информации о заграничных поставках, о конкурентах, о рынках сбыта. Всё это составляло его мир.
Мой же мир существовал подле него, огорожено и неприметно. Я не могла похвастаться бурными успехами в карьере, но могла создавать уют в доме, куда Тони спешил, зная, что его там ждут верная Лиз и раздобревший Клаус.
Какое-то время мне вспоминался Катин визит. Я не спрашивала у Тони, а сам он молчал, но думаю, Катя после ещё как-нибудь пробовала вернуть утраченную связь. Как обстояли дела с бракоразводным процессом, я тоже боялась узнавать. Но хотя бы к нам домой Катя больше заявлялась.
Однажды я увидела неподалёку от подъезда какую-то девушку, ростом и фигурой напоминающую её. Это было в начале мая. Девушка мелькнула и исчезла за стеной здания, а я решила, что пора мне попить ромашку или пустырник на ночь, и, возможно, тогда всем станет намного спокойнее.
В начале июня мы отпраздновали с Тони полгода совместной жизни и его день рождения. Ему исполнилось тридцать четыре. В июле нас пригласила к себе Габи на празднование своего двадцативосьмилетия. Тони, наконец, познакомился с моей лучшей подругой, и оба остались в восторге друг от друга.
В августе Тони ненадолго отодвинул в сторону все свои дела, и мы полетели на Кипр. Солнечный остров принял нас как родных. Мы поселились на вилле в Лимассоле среди таких же вилл с бассейнами, в мандариновых садах и вечнозелёных пальмах.
На одной территории с нами проживало ещё несколько семей. Мы познакомились с белорусской парой, и по невероятному стечению обстоятельств глава семейства Олег Краснов тоже занимался печатным производством. У них с Тони нашлось множество общих тем, а я сдружилась с его супругой — Ольгой. Так, вчетвером мы провели почти весь отпуск, болтая, распивая местное вино, гуляя по рыбным ресторанам и катаясь на яхте.
Ещё в аэропорту мы с Тони взяли в аренду автомобиль. Я изо всех сил рвалась за руль, и Тони мне уступил. Мы уезжали на самые дальние пляжи, добрались даже до Ларнаки, что на другом конце острова, там чуть не угодили случайно на закрытую военную базу и после умудрились заблудиться в горах.
Все эти приключения, продлившиеся две недели, я вспоминаю с благодарностью и щемящим чувством чего-то безнадёжно утраченного. Но тогда кипрские горы казались по плечо, а Средиземное море — не выше колена. Мы были счастливы и влюблены, загорали, бегали в волнах, смеялись как одержимые до потери голоса.
И как-то вечером, когда мы стояли на балконе нашей съёмной виллы, с бокалами вина в руках, Тони подошёл и обнял меня крепко-крепко.
Красновы уже ушли. Мы были только вдвоём. Смотрели на звёздное небо, отражённое в бассейне, наслаждались ласковым тёплым бризом, пришедшим с моря.
Тони поцеловал меня в шею и спросил:
— Ты хотела бы здесь жить?
— Здесь? — не понимая вопроса, удивилась я. — Здесь — это где?
— Здесь, на острове. На Кипре.
— Даже не знаю… А почему ты спрашиваешь?
— Тут мягкий климат, тёплая зима, хорошая экология. Можно купить квартиру или такую же виллу за относительно небольшие деньги. Я узнавал. Прямым рейсом сюда — шесть часов дороги. Можно даже на выходные выбираться, если захотим. Иной раз в московских пробках больше простоять можно.
— Ты сейчас серьёзно? — я повернулась к Тони, чтобы прочесть его взгляд.
И никакой насмешки в нём не было. Тони понимал, о чём
